Не читал ничего столь сказочно-иллюзорного, но в то же время так тесно переплетающегося с реальностью, как романы Гофмана. "Золотой горшок" и "Крошка Цахес" меня тронули меньше чем "Песочный человек", может быть потому, что в последнем автор в наименьшей степени использовал свою фантазию. Однако, все три романа схожи между собой ключевыми идеями и стилистикой. Знаете, тема двойственности мира (во всех проявлениях) - одна из любимейших тем писателей и философов, и это не удивительно, так как процесс борьбы материи и духа присущ всему, в том числе, каждому человеческому сознанию. От того и я (как мне чувствуется) одной рукой держусь за канат, привязанный к огромному шару, накаченному гелием, а другой - за цепь, которая оканчивается золотым якорем. Вот так и живу между небом и землей. В принципе, это можно обозвать разными понятиями, к примеру, широта души, вмещающая в себя, как чистейшие порывы духа, так и низменные телесные инстинкты; или сказать, что человеку присущи две сущности, одна из которых ищет удовольствия в земных утехах, а другая тоскует по вечности. Можно еще много чего придумать, но не это важно, а - то, что каждому из нас присущи два начала, просто у каждого они по-разному развиты. Поэтому конректору Паульману очень трудно понять Ансельма, Натанаэль считает бездушной Клару, а Зигмунд смеется над Бальтазаром.
Гофман совершенно очевидно пытается изобразить иллюзорность сказочного мира для материалистов (в его романах этот тип людей он называет - филистерами), и, в то же время, его реальность для идеалистов (поэтических душ). Впрочем, мне трудно было понять, читая его книгу, как сам Гофман относится к данному двоемирию. То ли он пытался показать, что это лишь бегство от пугающей реальности в свой внутренний мир иллюзий, то ли это попытка разгадать тайну когда-то потерянной Атлантиды (аллегорию с Атлантидой он сам проводит в одном из романов)? Не знаю, однако, мне кажется, что Гофман не высмеивает эту попытку попасть в волшебную страну (обрести духовное просвещение на земле). Мне кажется, что таких поисков жаждала душа Эрнста Теодора Амадея. Хотя, судя по его псевдониму (к своим двум реальным именам, он добавил еще одно - Амадей), то разум невольно заставляет вернуться к первому предположению, будто эта двойственность существует только в сознании человека (раздвоение личности), и тогда это уже трактуется как негативное явление.
Также в книгах Гофмана очень остро стоит проблема подмены личности на "социального двойника". Вероника мечтает не об Ансельме как о личности, а как о возможности получить своеобразный образ жизни. Поэтому она с такой легкостью обменивает Ансельма на Геербранда (роман "Золотой горшок"). В принципе, она могла бы его с такой же ловкостью поменять на сотни других женихов, способных подарить сережки и устроить беззаботную (в материальном смысле) жизнь. Человек может обмениваться без потерь на другого человека, если сущность обоих — имущество, положение, место в бюрократической иерархии. И если эта проблема скрыта за экраном символизма в романе "Крошка Цахес", то в "Песочном человеке" она полностью обнажена. Не надо обладать сверхразвитым абстрактным мышлением, чтобы понять, в ком наиболее ярко изображен "социальный двойник". Заводная кукла Олимпия – это как раз скопление всех возможных штампов, нужных обществу для признания человека, и ничего больше. Обществу, оказывается, не нужна человеческая душа, не нужна индивидуальность, вполне достаточно механической куклы. Но тут тревожный вопрос крадётся в душу: "Почему же такой духовный человек, как Натанаель, променял "живую" Клару на эту куклу?"
И вот именно постановка этой проблемы наиболее впечатлила меня. (Не следует забывать про время жизни Амадея, он начал творить на рубеже веков (18-19 столетия) и именно он стал одним из открывающих "золотой век литературы" писателей. Многие, ныне признанные, гении слова, уже, имели возможность читать Гофмана. Достоевский перечитал всего Гофмана на русском и на языке оригинала).
Натанаэль, который сочиняет стихи и ищет духовной красоты, влюбляется в Олимпию. Как так??? В отличие от него, Ансельм (роман "Золотой горшок") и Бальтазар (роман "Крошка Цахес") не придают своего идеала. Они отчаянно пытаются выбраться из "стеклянной колбы", им ненавистна пошлая реальность мира, и они, всё-таки, попадают в желанное волшебное царство, несмотря на попытки темных сил помешать. Почему же тогда Натанаэль позволяет украсть свои глаза? Вот тут-то мы и понимаем гениальность Гофмана, сумевшего показать, что духовная тяга присуща каждому человеку, и сама по себе она - нейтральна, но в процессе ее познания (осуществления) человек выбирает направление, куда поведет его эта духовная тяга. Он либо возвысится до небес, либо провалится в подземелье. Натанаэль же позволил темным силам украсть свои глаза. Причина тому - эгоизм! Он желал признавать лишь собственное видение и ничье другое, поэтому он изначально готов был сменить истинное видение и ступить на темный путь.
Напоследок, хотелось бы обратить внимание на одну деталь, которую почему-то не замечают критики (хотя может быть эта крошечная деталь - плод моего воображения, и Гофман не вкладывал такой дополнительной смысловой нагрузки в роман "Песочный человек" ). Имя куклы - Олимпия. Что такое "Олимп", думаю, никому разъяснять не надо. Кукла создана руками человека. Глаза куклы сделаны по образу глаз Натанаэля, поэтому и не мог он от них оторваться. Кто-то умело воспользовался самой насущной идеей человека, и забрал у него свой взор на мир. Если бы, к примеру, в книге Гофмана имя было не Олимпия, а - Христиана, то сожгла бы писателя святая инквизиция.
Кстати, сам Гофман в своих романах упоминает о брахманах и "Бхагавад-гите", то есть напрямую отправляет читателя к индуистским ведическим текстам (по этому поводу ничего не могу сказать, так как с ними, ведическими текстами, не знаком).
Гофман совершенно очевидно пытается изобразить иллюзорность сказочного мира для материалистов (в его романах этот тип людей он называет - филистерами), и, в то же время, его реальность для идеалистов (поэтических душ). Впрочем, мне трудно было понять, читая его книгу, как сам Гофман относится к данному двоемирию. То ли он пытался показать, что это лишь бегство от пугающей реальности в свой внутренний мир иллюзий, то ли это попытка разгадать тайну когда-то потерянной Атлантиды (аллегорию с Атлантидой он сам проводит в одном из романов)? Не знаю, однако, мне кажется, что Гофман не высмеивает эту попытку попасть в волшебную страну (обрести духовное просвещение на земле). Мне кажется, что таких поисков жаждала душа Эрнста Теодора Амадея. Хотя, судя по его псевдониму (к своим двум реальным именам, он добавил еще одно - Амадей), то разум невольно заставляет вернуться к первому предположению, будто эта двойственность существует только в сознании человека (раздвоение личности), и тогда это уже трактуется как негативное явление.
Также в книгах Гофмана очень остро стоит проблема подмены личности на "социального двойника". Вероника мечтает не об Ансельме как о личности, а как о возможности получить своеобразный образ жизни. Поэтому она с такой легкостью обменивает Ансельма на Геербранда (роман "Золотой горшок"). В принципе, она могла бы его с такой же ловкостью поменять на сотни других женихов, способных подарить сережки и устроить беззаботную (в материальном смысле) жизнь. Человек может обмениваться без потерь на другого человека, если сущность обоих — имущество, положение, место в бюрократической иерархии. И если эта проблема скрыта за экраном символизма в романе "Крошка Цахес", то в "Песочном человеке" она полностью обнажена. Не надо обладать сверхразвитым абстрактным мышлением, чтобы понять, в ком наиболее ярко изображен "социальный двойник". Заводная кукла Олимпия – это как раз скопление всех возможных штампов, нужных обществу для признания человека, и ничего больше. Обществу, оказывается, не нужна человеческая душа, не нужна индивидуальность, вполне достаточно механической куклы. Но тут тревожный вопрос крадётся в душу: "Почему же такой духовный человек, как Натанаель, променял "живую" Клару на эту куклу?"
И вот именно постановка этой проблемы наиболее впечатлила меня. (Не следует забывать про время жизни Амадея, он начал творить на рубеже веков (18-19 столетия) и именно он стал одним из открывающих "золотой век литературы" писателей. Многие, ныне признанные, гении слова, уже, имели возможность читать Гофмана. Достоевский перечитал всего Гофмана на русском и на языке оригинала).
Натанаэль, который сочиняет стихи и ищет духовной красоты, влюбляется в Олимпию. Как так??? В отличие от него, Ансельм (роман "Золотой горшок") и Бальтазар (роман "Крошка Цахес") не придают своего идеала. Они отчаянно пытаются выбраться из "стеклянной колбы", им ненавистна пошлая реальность мира, и они, всё-таки, попадают в желанное волшебное царство, несмотря на попытки темных сил помешать. Почему же тогда Натанаэль позволяет украсть свои глаза? Вот тут-то мы и понимаем гениальность Гофмана, сумевшего показать, что духовная тяга присуща каждому человеку, и сама по себе она - нейтральна, но в процессе ее познания (осуществления) человек выбирает направление, куда поведет его эта духовная тяга. Он либо возвысится до небес, либо провалится в подземелье. Натанаэль же позволил темным силам украсть свои глаза. Причина тому - эгоизм! Он желал признавать лишь собственное видение и ничье другое, поэтому он изначально готов был сменить истинное видение и ступить на темный путь.
Напоследок, хотелось бы обратить внимание на одну деталь, которую почему-то не замечают критики (хотя может быть эта крошечная деталь - плод моего воображения, и Гофман не вкладывал такой дополнительной смысловой нагрузки в роман "Песочный человек" ). Имя куклы - Олимпия. Что такое "Олимп", думаю, никому разъяснять не надо. Кукла создана руками человека. Глаза куклы сделаны по образу глаз Натанаэля, поэтому и не мог он от них оторваться. Кто-то умело воспользовался самой насущной идеей человека, и забрал у него свой взор на мир. Если бы, к примеру, в книге Гофмана имя было не Олимпия, а - Христиана, то сожгла бы писателя святая инквизиция.
Кстати, сам Гофман в своих романах упоминает о брахманах и "Бхагавад-гите", то есть напрямую отправляет читателя к индуистским ведическим текстам (по этому поводу ничего не могу сказать, так как с ними, ведическими текстами, не знаком).
Комментариев нет:
Отправить комментарий