С наступающим Новым годом!

До Нового года остаются считанные дни. В Новую Эпоху Водолея, я так понимаю, мы уже благополучно вошли 21 декабря 2012 года, и теперь с каждым новым годом наша жизнь будет преображаться, становясь лучше как в духовном, так и в материальном плане. 

Начну с поздравления своих двух подписчиков. Да, нас, пока, - не так много, но мы – счастливы!))) Дорогие мои, Саша и Катя, пусть десять тысяч путей откроются Вам, и десять тысяч ветров наполнят Ваши паруса!

Уважаемые друзья, читатели Блога и редкие гости, поздравляю всех с наступающим Новым годом.

Знаете, раньше перед этим праздником  я думал о том, где его буду отмечать, с кем и как, то есть, в большей степени был заинтересован в получении веселья именно от конкретной ночи с 31 декабря на 1 января. Сейчас же, для меня стали намного важнее другие вопросы. Поэтому, праздник практически «заползает на нос», а я ещё не знаю, где его буду встречать. Сегодня меня больше интересует детальный разбор результатов заканчивающегося года и составление плана на следующий год. Поясню, почему такую процедуру важно проделывать не только перед завершением года, но и непосредственно в саму новогоднюю ночь. Вы, наверное, читали или слышали о визуализации, о воплощении своих идей в реальность. Кто-то может в это верить, кто-то – нет, но я давно уже решил, что работа с идеей – очень важна. Результат такой работы является лишь следствием затраченного времени и воли. При этом под затратами воли скрывается очень огромные объемы разнообразных усилий (в зависимости от цели). Недаром ведь,  песня об Абрамовиче (группа Винтаж «Роман») начинается с такой строчки «Вопрос. Ну, сколько нужно воли для такой силы мысли?»

Так вот, возвращаясь к работе с мыслью, скажу Вам, что есть такое понятие, как «Эгрегор» (один из моих друзей-весельчаков называет в шутку это понятие «МакГрегор». Серёжа, драгоценный ты наш, и тебя с Новым годом! Надеюсь, в год змеи увижу тебя среди подписчиков моего Блога). В новогоднюю ночь «Эгрегор желаний» наиболее сильный. Поэтому, друзья, проанализируйте себя, поймите, чего вы хотите, и заставьте свои мысли работать над исполнением вашего желания. Все идеи, правильно спланированные и подкрепленные волей, обязательно воплотятся в жизнь!

Конечно же, не забудьте выпить шампанского, съесть праздничный торт и обнять всех своих любимых людей!

С наступающим Новым годом!

ВОЛХВ

Хочу рассказать о моем знакомстве с творчеством Джона Фаулза, так как считаю, что его роман «Волхв» достоин того, чтоб находиться на одной полке с величайшими произведениями литературы. Может быть, кому-то из признанных рецензентов  не понравилось бы то, что в этом романе слишком много обнаженных постельных сцен, много правды о темных областях человеческой натуры, эпиграфом к каждой части являются цитаты из книги Де Сада «Несчастная судьба добродетели», много надуманного и сюжетная линия слишком переусложнена. Однако, эта книга заставила меня сделать глубокий и осмысленный самоанализ.

В какой-то степени этот роман можно назвать автобиографическим, так как этапы жизни главного героя Николаса Эрфе полностью повторяют биографию автора. Джон Фаулз родился в Англии в зажиточной семье. Он окончил престижную школу и прошел курсы военной подготовки при Эдинбургском университете. После двух лет проведенных в Королевской морской пехоте Фаулз отказался от военной карьеры и поступил в Оксфордский университет. Затем начал преподавать сначала во Франции, а потом  в Греции на острове Спецес.

Как раз основные события романа начинаются у молодого преподавателя (с диагнозом интроверта-недоинтеллектуала, который ему впоследствии вынесут) на греческом острове Фраксос. Вопреки советам не посещать «Зал ожидания» Николас отправляется туда, и там начинается то мифическое приключение, которое, как в итоге оказалось, является «Игрой в Бога». Игрой устроенной одним старцем-миллионером по имени Моррис. Вы вместе с Николасом станете участниками этой игры. Несмотря на всю ее опасность и психологическую напряженность, вам не будет хотеться расстаться с нею и покинуть остров. Вы вместе с Николасом узнаете, что такое свобода выбора. Ваши животные инстинкты, ваша жажда новых ощущений будут заставлять вас играть в игру до самого конца.

В книге «Волхв» поднимается множество важнейших вопросов бытия и морали. Однако автор не дает на них однозначных ответов, что, в принципе, не удивительно. Даже в самом романе говорится, что получение ответов на фундаментальные вопросы бытия равносильно преждевременной смерти.

Также хочу заметить, что весь толстенный роман читался мною на одном дыхании, за исключением последних страниц семидесяти. С того момента, как Николас возвращается с Фраксоса в Англию, мы с вами возвращаемся из непредсказуемой мифической игры в серую обыденность, как, по большому счету, и происходит в реальной жизни.

Данное литературное произведение это воображение (фантазия) автора синтезированное с его реальным жизненным опытом. Думаю, что идеальный возраст для прочтения романа «Волхв», когда тебе уже исполнилось двадцать пять, но пока еще не исполнилось тридцати. Друзья, всем тем, кто попадает в этот возрастной интервал и еще не успел прочитать книгу Фаулза «Волхв», настоятельно рекомендую это сделать.

Цитаты из книги:

Я был слишком молод, чтобы понять: за цинизмом всегда скрывается неспособность к усилию – одним словом, импотенция; быть выше борьбы может лишь тот, кто по-настоящему боролся.

Он пригласил меня в предместье, в свой любимый бордель. Уверял, что девушки там здоровые. Поколебавшись, я согласился – в чем же, как не в безнравственности, нравственное превосходство поэтов, не говоря уж о циниках?

Правда обрушилась на меня лавиной. Поэт из тебя никакой. В безутешном своем прозрении я клял эволюцию, сведшую в одной душе предельную тонкость чувств с предельной бездарностью.

Не cogito, ноscribo, pingo ergo sum. (Мыслю, пишу, рисую – следовательно, существую (лат.)).

В жизни каждого из нас наступает миг поворота. Оказываешься наедине с собой. Не с тем, каким еще станешь. А с тем, каков есть и пребудешь всегда. Вы слишком молоды, чтобы понять это. Вы еще становитесь. А не пребываете.

Горела единственная лампа, высокая, с темным абажуром; падая отвесно, свет сгущался на белой скатерти и, отраженный, причудливо, как на полотнах Караваджо, выхватывал из темноты наши лица.

Это безумие, Николас. Тысячи англичан, шотландцев, индийцев, французов, немцев мартовским утром стоят в глубоких канавах – для чего? Вот каков ад, если он существует. Не огонь, не вилы. Но край, где нет места рассудку.

Патриотизм, пропаганда, служебный долг, честь мундира – что это, если не кости шулера?

Доверчивые серые глаза – оазис невинности на продажном лице, словно остервенилась она под давлением обстоятельств, а не по душевной склонности.

Мы находились на разных полюсах человечества. Лилия – на том, где правит долг, где нет выбора, где страждут и взыскуют общественной милости. Где человек одновременно и распят, и шагает крестным путем. А я был свободен, как трижды отрекшийся Петр, я собирался уцелеть любой ценой.

Частью по воле рока, частью от рокового безволия он признавал лишь два рода развлечений: совокупление и жратву.

Любой дурак выдумает схему разумного мироустройства. За десять минут. За пять. Но ждать, что люди станут ее придерживаться – все равно, что пичкать их болеутоляющим.

Сама по себе яхта не пошлость, пошлость угадывается в обладании ею. Тут я представил, как всхожу на борт. До сих пор мне не доводилось вращаться среди богачей – в Оксфорде у меня было несколько состоятельных знакомых вроде Билли Уайта, но погостить они не приглашали. И вот я уже завидовал девушкам: недурно устроились, милая мордашка – их верный пропуск в мир чистогана. А добывать деньги – мужское занятие, идеальный извод отцовства.

Раз призналась: Когда ты меня любишь (не «занимаешься со мной любовью», а «любишь»!), это все равно как бог отпускает мои грехи; и я подумал: снова софистика, снова духовный шантаж, – я-де ничто без тебя, ты за меня отвечаешь. Впрочем, и гибель ее – тоже в некотором роде шантаж; но тот, кого шантажируют, обычно верит, что чист, а моя совесть запятнана.

Я устал, устал, устал от лжи; устал от вранья чужого, от вранья собственного; но куда больше устал врать сам себе, ежеминутно сверять свой путь с биением чресел; их благо всякий раз оборачивалось пагубой для души.

Богатство – вещь чудовищная. Распоряжаться деньгами учишься около месяца. Но чтобы привыкнуть к мысли «Я богат», нужны годы и годы. И все эти годы я считался только с собой. Ни в чем себе не отказывал. Повидал свет. Вкладывал средства в театральные постановки, но куда больше тратил на фондовой бирже. Завел множество друзей; кое-кто из них теперь прославился. Но я так и не обрел настоящего счастья. Правда, взамен осознал то, что богачи осознают редко: количество счастья и горя закладывается в нас при рождении. Денежные превратности на него мало влияют.

Величайшее заблуждение нашей эпохи – мысль, что фашизм пришел к власти, ибо создал порядок из хаоса. Верно как раз противоположное – ему повезло потому, что порядок он превратил в хаос. Попрал заповеди, отверг сверхличное… продолжите сами. Он провозгласил: дозволено истреблять малых сих, дозволено убивать, дозволено мучить, дозволено совокупляться и вступать в брак без любви. Поставил человечество перед самым опасным искушением. Правды не существует, все позволено!

Он успокоился на том, что счел мою свободу свободой потакать личным прихотям, вспышкам мелочной гордыни. И противопоставил ей свободу, ответственную за каждое свое проявление; нечто куда более древнее, чем свобода экзистенциалистов, – нравственный императив, понятый скорее по-христиански, нежели с точки зрения политикана или народоправца.

Уже сейчас можно предсказать, что через двадцать лет Запад вступит в эру невиданного и, казалось бы, парадоксального процветания. Говорил и повторяю: угроза ядерной катастрофы окажет на Западную Европу и Америку благоприятное воздействие. Во-первых, она подстегнет материальное производство; во-вторых, станет гарантией мира на планете;     в-третьих, насытит каждую секунду существования человека стойким ощущением реальной опасности, каковое ощущение было, на мой взгляд, утрачено в предвоенный период, что и способствовало развязыванию войны. И хотя военная угроза в каком-то смысле будет противодействовать восхождению женского пола на главенствующие позиции, естественные для мирного периода развития, когда общество посвящает себя погоне за наслаждением, я уверен, что фиксация на травме отнятия от груди, определяющая поведение нашего объекта, станет среди мужчин нормой. Мы вступаем в эпоху безнравственности и вседозволенности, где самоудовлетворение вследствие роста заработной платы и расширения ассортимента доступных потребительских товаров в атмосфере ежеминутно ожидаемого апокалипсиса станет уделом если не всех и каждого, то подавляющего большинства. Характерный тип личности в подобную эпоху – это неизбежно личность аутоэротическая, а в плане патологии – аутопсихотическая. Как личностные особенности обеспечили изоляцию объекта, так экономические условия изолируют упомянутую личность от непосредственного соприкосновения с общественными недугами, такими как голод, нищета, низкий уровень жизни и прочее. Западный homosapiens превратится в homosolitarius (человек-одинокий). 

Отрывок из книги Норда "Тайна вседозволенности"

На  полу белоснежного цвета не было видно швов, будто бы он был накрыт цельной мраморной плитой. Такая же мраморная плита цвета бивней слона была подвешена и к потолку. Огромная хрустальная люстра висела над столом, словно перевернутая вершиной вниз вавилонская башня, каждый уровень которой светил ярким золотым светом. Стены этой просторной залы были украшены мозаикой из разноцветного стекла, которая изображала зеленые виноградные поля на склонах пологих гор, где среди виноградных лоз стройные молодые девушки собирают налитые спелыми ягодами гроздья. Утренний ветер не только разносит аромат спелого винограда, но и треплет легкие платья на изящных станах веселых работниц. Посреди этой светлой залы находился длинный стол в форме вытянутого прямоугольника с обрезанными углами, персон на двадцать. Был он из черного эбенового дерева, доставленного с африканского континента. Такие деревья не растут массивами, а в лучшем случае попадаются по одному экземпляру на гектар, поэтому являются очень дорогостоящими. На один из краев этого стола падали такие же черные, как безлунная ночь, пряди волос итальянской красавицы, красота которой легко бы затмила всех тех молодых работниц в виноградных полях, изображенных на стенах этого помещения. Эсми положила вилку на фарфоровую тарелку, что стояла на тряпичной салфетке ручной вышивки. Стол не был укрыт скатертью, поэтому под всеми приборами, находящимися на нем, лежали салфетки, искусно вышитые из тонких шелковых нитей. На столе у ее края возвышалась ваза из сардоникса цвета молочной карамели, из которой так естественно и небрежно торчали пестрые полевые цветы, будто пробиваясь сквозь колосья пшеницы.

- Джузеппе, положите мне, пожалуйста, фруктов и налейте шампанского. – Эсми обратилась к официанту, стоявшему, не двигаясь, словно оловянный солдатик, в двух метрах от стола.

- Си, синьора! – ответил молодой слуга, одетый в черный фрак и белую рубаху. Официант приблизился к центру стола, именно к тому месту, где стояла четырехуровневая этажерка из чистого серебра. Вазы по мере движения от основы этажерки к ее вершине уменьшались в размере. На самой большой и самой нижней вазе располагались напополам разрезанные плоды питахайи, ее мякоть белого цвета, усеянная мелкими черными семечками, создавала резкий контраст с ярко-оранжевой кожурой. Также между половинками этого фрукта виднелись плоды маракуи в кожице пурпурного цвета с желтой мякотью внутри, похожей на растаявшее желе. Оба этих экзотических фрукта кушают при помощи ложечки. Следующая ваза имела четыре одинаковых по размеру отсека, которые были наполнены плодами дыни, ананаса, манго и груши, порезанными на равносторонние кубики. Далее следовал ярус  с виноградными гроздьями, ягоды которых были светло-зеленого цвета и крупной круглой формы, кроме того не имели косточек. На вершине же этажерки красовалась клубника, такая большая и красная, что, смотря на нее, не одна девушка не смогла бы удержаться от того, чтоб не взять своими нежными пальчиками одну из ягод и плавно положить ее себе в уста. Наполнив тарелку фруктами, Джузеппе поместил ее перед очаровательной синьорой, и направился к бару за шампанским. Он вернулся с серебряным ведерком со льдом, из которого гордо смотрела на мир бутылка элитного шампанского Перрье-Жуе, доставленного из хранилищ компании французского города Эперне, по индивидуальному заказу синьора Монтиролли, шеф-повара этого поместья. Джузеппе достал бутылку из прозрачного стекла с бирюзовым оттенком, на которой вручную были нарисованы тонкой паутинкой белые лилии.

- Прошу, синьора, – слуга подал даме хрустальный бокал с шампанским.

- Спасибо, Джузеппе, – улыбнувшись, ответила красавица и, сделав глоток шампанского, затем отведала несколько ягод клубники и винограда.  На противоположном краю стола сидел Александр. Он практически не ел, а любовался молодой девушкой, которая была такой милой с этим слугой-мальчишкой. Ее прозрачное блестящее платье из  муслина было такого же цвета, как и драгоценные сапфиры, что свисали сережками из ее ушей. Это был цвет прозрачного глубокого моря в солнечную погоду. Голубой цвет, такой же холодный, как и ее взгляд, когда он встречался с взглядом Александра. Ткань платья была настолько тонкой, что сквозь нее чувствовалось дыхание ее груди, которая имела упругую круглую форму и торчащие соски, от которых материя платья лучами расходилась врозь. Прекрасную итальянку и «народного президента» разделяли восемь метров черного полотна стола, которые Александру так хотелось преодолеть. Эсми встала и, взяв со стола бокал с шампанским, вышла из трапезного зала, не проронив ни единого слова, не оставив даже короткого взгляда мужчине сидевшему за столом.

- Позови ко мне синьора Монтиролли, – приказал хозяин официанту.

- Здравствуйте, сэр! – в зал вошел шеф-повар, розовую рубаху и белые шорты которого частично скрывал синий фартук. Это был невысокий итальянец лет пятидесяти с кучерявыми темными волосами, круглыми карими глазами, смуглым лицом и широкими скулами. Мягкая щетина на лице и приподнятые уголки губ придавали его лицу обаятельности и доброй простоты.

- Привет, Массимо! Присаживайся, - Александр указал на стул, который стоял по соседству со стулом «народного президента».

- Спасибо, сэр, – шеф-повар занял предложенное ему место за столом. – Вам не понравилось мое ризотто с копченым лососем, соус которого является семейной ценностью? – обижено спросил итальянец, смотря на почти нетронутое блюдо, стоявшее перед Александром.

- Ты лучший повар на всем белом свете, – улыбнулся Александр. – Но меня беспокоит некое чувство, которое не дает мне возможности насладиться твоим изумительным ризотто.

- Красавицы всегда усложняют жизнь мужчинам, – понимающе покачал головою Массимо Монтиролли.    

- Она, как и ты, итальянка, поэтому обращаюсь к тебе за советом, Массимо. Как завоевать ее сердце, друг мой?

- Не мне Вам давать советы, сэр, но я знаю, лишь, одно – любая женщина, и итальянка особенно, хочет видеть, что мужчина ради неё готов пожертвовать даже своей жизнью.

- Жизнью говоришь, - Александр положил свой подбородок на ладонь руки, облокотившейся о стол. – Что ж, кто не рискует, тот не пьет шампанского! – затем он посмотрел на официанта и скомандовал. – Джузеппе, принеси мне пятьдесят граммов  водки.

- Какой, сэр? – растерянно спросил молодой парень.

- Русской, дружочек! – крикнул Александр и, посмотрев на шеф-повара, добавил. – Любить по-русски.

Официант поставил перед «народным президентом» рюмку. Александр в одно мгновение опрокинул ее и, взяв руками голову сеньора Монтиролли, наклонился к его волосам и сделал глубокий вдох носом. Выпрямившись, мужчина похлопал повара по плечу и направился к выходу из трапезного зала, а испугавшийся дивному обряду итальянец, продолжал сидеть на стуле, ничего не понимая, выпучив свои, и без того большие, круглые глаза.

Александр подошел к двери, которая вела в комнату Эсми, и, взявшись за ручку, повернул ее и надавил на дверь. Та не сдвинулась с места, так как была заперта на щеколду изнутри. Отважный мужчина решил, что ломать дверь, не выглядит так по-рыцарски, как спрыгнуть с крыши на балкон и попасть в комнату через окно. «Народный президент» поднялся на крышу дома и, подойдя к тому краю, у которого располагался балкон красавицы, наклонил голову. Его ожидал сюрприз – в комнату не было нужды проникать, так как прекрасная девушка сидела на небольшом диванчике, который стоял на балконе. Она согнула одну ножку в колене, обхватив её своими нежными ручками. На ней было то же голубое платье, подчеркивающее ее божественный стан. В комнате был включен музыкальный проигрыватель, и хриплый голос итальянского певца пробирался сквозь открытую дверь на балкон. Балкон был сделан полукругом и был достаточно большого размера. На нем хватило бы места для танца, но Александр танцевать не собирался. Мужчина повернулся спиною к балкону и, взявшись руками за край крыши, медленно опустил свое тело вниз и повис на стене. Таким образом, от его ступней до плиты балкона оставалось еще метра полтора. Он легко оттолкнулся одной ногой от стены дома и спрыгнул на балкон.

- Я прогуливался по крыше дома и увидел тебя. В этот момент сила притяжения, возросшая в десятки раз, стянула меня вниз, – обратился «народный президент» к девушке, созерцавшей его неожиданное появление. Эсми, ничего не ответив, опустила ногу с дивана на пол, и, выпрямивши спину, посмотрела куда-то вдаль. В принципе, был ли у нее выбор вести себя по-другому? Попросить, чтоб он оставил ее в покое, она не могла. Она была заключенной принцессой в замке злого короля, который мог появляться в любом месте без ее разрешения. Кроме того, красавица и так удивлялась тому, что он еще ни разу не позволил себе воспользоваться ее телом  против ее воли. Хотя смотрел он на нее так, как смотрят золотоискатели на найденные прииски, после долгих месяцев поисков.

- Я часто вспоминаю нашу первую встречу, – Александр подсел к девушке на диван. Его голос стал более мягким. – Твоя красота и легкая развязность поведения увлекли меня за тобой в тот вечер. Когда я смотрел на улетающий вертолет твоего кавалера, то чувствовал себя самым счастливым человеком на земле. Потом ты мне подарила ночь любви, которую забыть мог бы только слабоумный дурак. И с тех пор мое сердце томится, оно живет надеждой на то, чтобы вновь получить твое тепло, пусть хоть на миг, на мгновение. Но ради этого мгновения я готов отдать все, что у меня есть. – Эсми не отвечала. Она сидела, не двигаясь, делая вид, что ей безразличны слова, которыми Александр ласкал ее уши. Хотя, это было не так, по двум простым причинам.  С одной стороны, у нее не было к нему безразличного отношения.  Она его ненавидела за то, что он оказался сильнее ее, за то, что сделал ее заключенной этого замка и за то, что он был врагом ее веры и идеологии. С другой стороны, он ей нравился как мужчина. Его гордая осанка, уверенная походка, сильные руки, синие, как море, глаза, которые смотрели на нее с такой же пламенной страстью, с какой Аполлон смотрел на свою возлюбленную Дафну. И Эсми пыталась бежать от этого взгляда, так как и Дафна, в свое время, бежала от Аполлона.

- Не скрывай от меня своего лица, я хочу наслаждаться той красотою, которую творец вдохнул в него. Не один драгоценный камень не сравниться с блеском твоих янтарных глаз. Жемчуг,  разбросанный на глубинах средиземного моря, никогда не будет так сверкать, даже если его поднимут над водою и окунут в солнечные лучи, как сверкают твои глаза. Блаженство - вечно смотреть в них. Я хочу скрыть поцелуем твою милую родинку на щеке, чтоб больше ею ни с кем не делиться. Хочу запутаться в кудрях твоих шелковых волос, потеряться в них, стать их пленником. Ты мне редко улыбаешься, но когда сегодня я созерцал твою улыбку, которую ты подарила юному слуге, я увидел белоснежные облака в небе, плывущие в лучах солнца. Как мне не хватает твоих губ, которые обжигали меня страстью в ту лунную ночь на кровати под балдахином у подножья Гималаев. Я хочу вернуть себе эти коралловые уста. Я скучаю по ним.

- Я скучаю, лишь, по одному событию того вечера – подсыпать яда тебе в коктейль. Жаль, что мне не удалось тогда отравить тебя, – рассержено произнесла Эсми и, резко встав с дивана, направилась к себе в комнату. «Народный президент»  тоже поднялся и последовал за ней.

- Ради любви бедные глупцы готовы рисковать своей жизнью. Похож ли я на такого глупца? – Александр остановил Эсми, положив свои сильные руки ей на плечи. Он силой повернул девушку лицом к себе.

- Любой из таких глупцов для меня  был бы милее тебя в сотни раз. Таким властелинам судьбы, как ты, кажется, что мир должен исполнять любые их желания.

- Так вот, сейчас я веду себя не как хозяин судьбы, а как глупец, который готов ради своего единственного и самого сокровенного желания пожертвовать жизнью. Ты говоришь, что мечтала бы вернуть тот вечер только ради того, чтобы убить меня. Я предоставляю тебе такую возможность. – Александр достал из левого кармана брюк небольшой короткоствольный шестизарядный револьвер производства американской компании Кольт. Его хромированное дуло, отражая лучи лампы, освещающей комнату, сверкало так же ярко, как и глаза красавицы. Щечки рукоятки этого револьвера имели характерный контрастный полосатый рисунок.  Александр откинул барабан пистолета влево и достал из второго кармана брюк два серебряных патрона.

- Сыграем в русскую рулетку, – улыбнулся мужчина и протянул на раскрытой ладони два патрона молодой итальянке...