четверг, 28 ноября 2013 г.

Отрывок из книги С.Норда "Ирония любви"

Автомобиль серебристого цвета с большой белой шашечкой на крыше ехал по проспекту Ленина, проезжая центральную улицу города – Советскую. Зеленые тополя и каштаны вдоль дороги делали магистраль яркой и приветливой.
- Сверните на Фалеевской направо, давайте спустимся к зданию городской администрации, - обратился к водителю Роман. – Хочу набережной полюбоваться, - с ностальгией произнес вернувшийся в родной город мужчина.
Задняя дверь салона автомобиля открылась, и Роман выбрался наружу. В лучах сентябрьского солнца его рубаха в разноцветную клетку и тёмно-синие шорты выглядели довольно пёстро. В начале сентября в этом городке на юге Украины еще довольно жаркая погода.
- Подождите несколько минут, я прогуляюсь к набережной, - попросил таксиста мужчина и направился вдоль здания городской администрации в направлении флотского бульвара, который в давние времена назывался Морским бульваром и был проложен по распоряжению второго в истории губернатора города, адмирала Грейга. Именно при Алексее Грейге судостроительная верфь на Ингульце превратилась в город, ставшим не только судостроителем военных судов, но и штабом Черноморского флота во времена Крымской войны. И по сей день этот славный город именуется городом корабелов.
- А ты лысый всё стоишь, - досадно ухмыльнулся Рома, повернув голову направо и посмотрев на памятник Ленину, стоящий посреди площади напротив здания администрации. – Отец мой помрёт, я помру, а ты так всё и будешь стоять. – Роман покачал головой и пропел отрывок из песни Талькова: - …Сверкнул топор над палачом, а приговор тебе прочёл кровавый царь, великий Ленин.
Роман, не спеша, любуясь зеленью деревьев и яркими красками цветов, добрёл до крошечной площади Фалеева. Ее стали так называть с недавних пор, после того как установили здесь бронзовый монумент полковнику Михаилу Фалееву. Тому самому человеку, которому в далеком 1788 году князь Григорий Потёмкин отдал приказ заложить верфь на реке Ингулец. Как раз с этой площади открывался вид на реку. Роман, миновав памятник градостроителю, подошел к парапету, за которым начинался крутой спуск к набережной. Он положил руку на старинную декоративную пушку, стоявшую у парапета и смотрящую на противоположный берег. Наверное, вот такие пушки стояли на первом военном фрегате по имени «Святой Николай», спущенным на воду верфью в 1790 году от рождества Христова.
Роман запрыгнул на парапет, выпрямился, скрестил руки на груди и уставился на открывающийся его взору пейзаж. Ровная гладь мутной реки, противоположный берег, утопающий в зелени тополей, монументальный Ингульский  мост через реку, по которому беспрерывно мельтешат автомобили, яхт-клуб на противоположной стороне реки, у которого выстроилась шеренга яхт, устремив свои голые мачты в голубое небо. По набережной гуляют молодые девушки с милыми личиками и в коротеньких юбочках, а на скамеечках сидят влюбленные парочки. Такое количество красивых девушек одевающихся вызывающе сексуально можно повстречать, кроме Николаева, ещё лишь в двух городах Украины: Днепропетровске и Одессе. Но опять-таки же, в Одессе – третья часть красавиц из Николаева, а в Днепре – сборная студенток родом из всех городков нашей, богатой на женскую красоту, страны.

Налюбовавшись родными просторами, Роман спрыгнул с парапета и направился обратно к автомобилю. По дороге ему встречались, никуда не спешащие, люди. То, что они некуда не спешат и на их лицах не найти своеобразной городской суеты и обреченности, особенно ярко бросается в глаза после долгого времени пребывания в столице, в которой баланс между личной жизнью и работой нарушен, при этом чаще всего в сторону последней. В этом же южном городе, от которого полчаса езды до побережья Черного моря, чувствуется особый курортный дух. Здесь никто никуда не спешит, все наслаждаются жизнью. Юга…

суббота, 16 ноября 2013 г.

Напоследок о Толстом

Пришло время подытожить тот процесс изучения жизни и творчества Толстого, которым мы с вами занимались на протяжении 3 месяцев. Думаю, что я посветил великому литератору достаточное количество внимания на этом блоге. Постараюсь быть кратким, но, в то же время, искренним и справедливым.
50 лет своей жизни Толстой провел «в миру», не стесняясь потакать своим желаниям и страстям. При этом его насыщенной жизни можно только завидовать. Сначала светские посиделки, балы и театры. Затем кружок литераторов (с творческим кутежом) в Петербурге. Для контраста Толстой пожил несколько месяцев в Пятигорске в маленькой хижине, где основным времяпрепровождением – была охота. Потом Кавказ с его фантастическими пейзажами. Далее Крымская война, на которой ему удалось заслужить орден за мужество. За этим следовали три года путешествий по Европе. По возращению в Ясную поляну, у него случилось несколько романов с простыми крестьянками. Далее он попробовал себя в педагогической деятельности, основав в своем имении школу для детей крепостных. Потом женитьба и семья. Испытал себя также Лев Николаевич и в общественно-политической деятельности, поработав недолгое время мировым посредником в суде.
У Толстого была яркая и бурная жизнь: он уже в молодом возрасте умело пользовался славой выдающегося литератора, он кутил и принимал участие в военных сражениях, ему доводилось биться на дуэли, он путешествовал по Европе, он влюблялся. Таким образом, он испытал всю палитру эмоций и страстей.
Когда же физическое тело начало подавать первые признаки износа, Толстой серьезно задался тем вопросом, на который раньше он не хотел обращать внимания. Детальное описание своего процесса перерождения (причины, ход мыслей, последствия) Толстой описывает в «Исповеди».
Надо отдать должное Льву Николаевичу в том, что он не просто создал свою систему философствования, но и сумел привести к ней свой образ жизни. То есть, он сумел соответствовать поступками своей идейной теории (Толстой работал на поле вместе с крестьянами, он раздавал деньги нищим, он отказался от прав на часть своих книг, если бы не угрозы жены, он бы отказался в пользу нуждающихся от всего своего капитала). Ведь, это очень тяжело на самом деле. Например, некоторые философы писали об абсурдности жизни, но никто из них, тем не менее, не реализовал свои идеи в реальности. Одно дело, понять, а другое - принять идеи всем своим сознанием, и жить в соответствии с ними. И Толстой принял свою идею Божьей воли в пятьдесят и прожил с ней еще тридцать два года.
Если говорить о творчестве литератора, то мне больше по душе его посткризисный период, несмотря на то, что в плане формы (стиль, сюжет, свежесть и колоритность образов) он значительно уступает докризисному творчеству. Однако, я склонен понимать цель искусства также, как его трактовал Толстой после пятидесяти, а посему отдаю предпочтение его поздним работам.

В общем, как по мне, Лев Николаевич имел великолепно сбалансированную жизнь, в которой было всё. Помимо этого всего, граф Толстой еще и оставил после себя ценнейшее литературное наследие, которое заставляет переживать, думать и совершенствоваться миллионы людей. И мы - не исключение...

среда, 13 ноября 2013 г.

Когда Нехлюдов перестал верить себе...

Тогда он был честный, самоотверженный юноша, готовый отдать себя на всякое доброе дело, — теперь он был развращенный, утонченный эгоист, любящий только свое наслаждение. Тогда мир божий представлялся ему тайной, которую он радостно и восторженно старался разгадывать, — теперь все в этой жизни было просто и ясно и определялось теми условиями жизни, в которых он находился. Тогда нужно и важно было общение с природой и с прежде него жившими, мыслящими и чувствовавшими людьми (философия, поэзия), — теперь нужны и важны были человеческие учреждения и общение с товарищами. Тогда женщина представлялась таинственным и прелестным, именно этой таинственностью прелестным существом, — теперь значение женщины, всякой женщины, кроме своих семейных и жен друзей, было очень определенное: женщина была одним из лучших орудий испытанного уже наслаждения. Тогда не нужно было денег и можно было не взять и третьей части того, что давала мать, можно было отказаться от имения отца и отдать его крестьянам, — теперь же недоставало тех тысячи пятисот рублей в месяц, которые давала мать, и с ней бывали уже неприятные разговоры из-за денег. Тогда своим настоящим я он считал свое духовное существо, — теперь он считал собою свое здоровое, бодрое, животное я.
И вся эта страшная перемена совершилась с ним только оттого, что он перестал верить себе, а стал верить другим. Перестал же он верить себе, а стал верить другим потому, что жить, веря себе, было слишком трудно: веря себе, всякий вопрос надо решать всегда не в пользу своего животного я, ищущего легких радостей, а почти всегда против него; веря же другим, решать нечего было, все уже было решено и решено было всегда против духовного и в пользу животного я. Мало того, веря себе, он всегда подвергался осуждению людей, — веря другим, он получал одобрение людей, окружающих его.
Так, когда Нехлюдов думал, читал, говорил о боге, о правде, о богатстве, о бедности, — все окружающие его считали это неуместным и отчасти смешным, и мать и тетка его с добродушной иронией называли его "наш дорогой философ"; когда же он читал романы, рассказывал скабрезные анекдоты, ездил во французский театр на смешные водевили и весело пересказывал их, — все хвалили и поощряли его. Когда он считал нужным умерять свои потребности и носил старую шинель и не пил вина, все считали это странностью и какой-то хвастливой оригинальностью, когда же он тратил большие деньги на охоту или на устройство необыкновенного роскошного кабинета, то все хвалили его вкус и дарили ему дорогие вещи.
Когда он был девственником и хотел остаться таким до женитьбы, то родные его боялись за его здоровье, и даже мать не огорчилась, а скорее обрадовалась, когда узнала, что он стал настоящим мужчиной и отбил какую-то французскую даму у своего товарища. Про эпизод же с Катюшей, что он мог подумать жениться на ней, княгиня-мать не могла подумать без ужаса.
Точно так же, когда Нехлюдов, достигнув совершеннолетия, отдал то небольшое имение, которое он наследовал от отца, крестьянам, потому что считал несправедливым владенье землею, — этот поступок его привел в ужас его мать и родных и был постоянным предметом укора и насмешки над ним всех его родственников. Ему не переставая рассказывали о том, что крестьяне, получившие землю, не только не разбогатели, но обеднели, заведя у себя три кабака и совершенно перестав работать. Когда же Нехлюдов, поступив в гвардию, с своими высокопоставленными товарищами прожил и проиграл столько, что Елена Ивановна должна была взять деньги из капитала, она почти не огорчилась, считая, что это естественно и даже хорошо, когда эта оспа прививается в молодости и в хорошем обществе.

Сначала Нехлюдов боролся, но бороться было слишком трудно, потому что все то, что он, веря себе, считал хорошим, считалось дурным другими, и, наоборот, все, что, веря себе, он считал дурным, считалось хорошим всеми окружающими его. И кончилось тем, что Нехлюдов сдался, перестал верить себе и поверил другим, И в первое время это отречение от себя было неприятно, но продолжалось это неприятное чувство очень недолго, и очень скоро Нехлюдов, в это же время начав курить и пить вино, перестал испытывать это неприятное чувство и даже почувствовал большое облегчение.
Л.Н. Толстой, отрывок из романа "Воскресение"