V.
Мы выбежали из дворца культуры,
держась за руки. Именно выбежали, потому что эмоции переполняли нас. Теплый
вечерний воздух увеличивал количество
эндорфинов в наших юных головах. Концерт, длившийся почти два часа, был
великолепен, а атмосфера эйфории в зале, наверное, гипнотизировала даже больше,
чем сама музыка. Полина страстно любила
этого эстрадного исполнителя, и ее концерт возбудил значительно сильнее, чем
меня. Следует учесть тот факт, что она
не ездила несколько месяцев назад со
мной на концерт симфонического оркестра в Одесскую филармонию, который был
посвящен памяти Чайковского. Живые звуки скрипки в тот вечер подняли меня на
седьмое небо, а так как всё познается в сравнении, то и мои эмоции после
сегодняшнего выступления Валерия были не таки яркими, как тогда в Одессе. Но
концерт Меладзе, все равно, был великолепен, и я был несказанно доволен, что
попал на него.
Боже, а как светились глаза
Полины. Я всегда любил смотреть в ее лучезарные голубые глаза, но после
концерта они были еще волшебнее. Мне казалось, что вся небесная гармония,
помещалась тогда в ее глазах. Может быть, я так хорошо помню тот небесный,
благоухающий взгляд, потому что это был последний раз, когда я слышал симфонию
радости, смотря в глаза Полины.
- Прекрасный вечер, - вздохнула
Полина, - давай пешком пройдемся домой.
- Давай, заодно сэкономим деньги,
выделенные мамой на такси, - как всегда сумел отыскать я еще и экономическую
выгоду, несмотря на то, что достаточно было таких причин, как теплый вечер,
звездное небо, распираемая эмоциями грудь и прекрасная девушка, которую держишь
за руку.
- Не ожидала, что концерт будет
таким чудесным. Ты почувствовал, какая была энергетика? - с вдохновением
произнесла Полина, шагая рядом со мной по тёмным переулкам.
- Ага, - я одобрительно кивнул
головой, - но всё же, пообещай мне, что в следующий раз ты обязательно поедешь
со мной в Одесскую филармонию.
- Не понимаю я этой классической
музыки, - с упреком произнесла девушка, а на ее лице зажглась какая-то озорная
улыбка.
- Не важно. Ты должна услышать
скрипки в живую.
- Хорошо, - она прижалась ко мне,
и мы на минуту замерли посреди улицы, увлекшись горячим поцелуем. Продолжив свой
путь домой, мы еще беседовали о множестве обыденных событий: о ее ссоре с
преподавателем эстетики, о субботней поездке в Уманьский парк, о приближающемся
женском празднике и об ее ожиданиях, связанных с этим праздником, о ее новом
плаще и прочих вещах. Полина была веселой и, как всегда, не забыла сделать
снимок наших счастливых лиц для "инстаграмма".
Этот день мог бы закончиться
просто волшебно, если бы мы не наткнулись в одном из дворов на компанию
подвыпивших хулиганов. Трое подростков моего возраста, может быть, на пару лет
старше, сидели на скамейках детской площадки и громко смеялись, даже, скорее
ржали, так как этот звук походил больше на что-то звериное, нежели
человеческое. В ногах у них хаотично валялись пустые бутылки из-под пива.
- Слышь, земеля, сигареткой
угости! - донесся до меня наглый крик одного из них.
- Не курю, - простодушно ответил
я. Мы, даже, не заметили, как наши шаги ускорились, ведь, до родного дома
оставалось преодолеть всего два двора. Рефлекс самосохранения срабатывает на
подсознательном уровне. Но видимо, тому паршивцу, который окликнул меня, надо
было доказать себе и своим друзьям, что он не ущербный, а доказывать это он
собирался, ущемляя свободу других. Обычно, так и случается, когда обиженный
жизнью ничтожный человек, хочет выплеснуть накопившуюся обиду на кого-нибудь
другого.
- Я тебя не спрашивал, куришь ты
или нет, - догнав нас, загородил путь
отморозок.
- У меня нет сигарет, - спокойно
ответил я, пытаясь хоть как-то погасить его пыл, так как во всем его поведении
читалась крайняя степень раздражения, от которой он видимо уже привык получать
наслаждение. Вблизи я более детально
рассмотрел его лицо. Это был довольно мерзкий облик. Губы толстые, нос широкий,
мясистые щеки, но глаза маленькие, беспрерывно бегающие из стороны в сторону. В
них одновременно спорили между собою наглость и насмешливость. Он мне чем-то
напоминал жабу из мультфильма про Дюймовочку. Одет он был как-то неряшливо, а
сама одежда была засалена. В общем, такой себе грязненький уродец. Видимо,
ошибался Уайльдовский лорд Генри, когда говорил, что некрасивые люди более
склонны к добродетели, так как не имеют возможности гордиться чем-нибудь
другим.
- Дай мне тогда денег на
сигареты, - грубо, сквозь зубы прорычал он. В это время, двое других его друзей
уже тоже успели подойти к нам. Их лица не искажал такой злобный оскал, как у
главного вымогателя. Они наблюдали за происходившим, как за каким-то
развлекательным шоу. Это их чрезмерно веселило.
- Держи, - я достал из кармана
пятьдесят гривен данных мамой на такси. Как же я жалел в тот момент, что решил
прогуляться пешком. Почему это случилось именно с нами? Ведь, тысячи людей
возвращаются поздними вечерами к своим домам тёмными переулками. Может, все же
глаз судьбы пристально следит за каждым из нас?
- Молодец, земеля, - отморозок
резко выхватил деньги из моих рук. Знаете, протягивая ему купюру, я все
хорошенько взвесил. Я вспомнил рассказ моего дяди о том, как однажды его в
переулках тоже остановили хулиганы. Было это еще в девяностых, и он был тогда
студентом, как и я сейчас. Его девушка (ныне жена) жила в другом районе города.
Так вот он однажды, проводив ее домой, резво возвращался к себе, стараясь особо
не засматриваться по сторонам и держать образцовый темп скоростной ходьбы. Но
все же местная шпана настигла его, и любезно попросила вывернуть карманы. Как
он утверждает, было у него сто тысяч купонов, что по тем временам можно было
обменять на пачку импортных сигарет. Однако, дядя решил, что лучше он сам лично
будет распоряжаться своим скромным капиталом. Несколько раз махнуть руками и
ногами он успел. Даже, уверяет он, что видел, как хлынула красная юшка из
чьего-то носа. Но после этого били ногами уже только его тело, валявшееся на
земле. Деньги все равно забрали. Эта отважная самооборона стоила впоследствии
ему гораздо больших средств, так как в той драке сильно травмировали его ухо.
Поэтому следующих пять лет он не мог нырять в речке, а в душе купался, боязливо
прикрывая ухо ладонью, так как если в него попадала вода - оно начинало
гноиться. В конечном итоге родителям пришлось отвезти его в Киев, где в
поликлинике при помощи хирургического вмешательства устранили данную проблему.
Поэтому я прекрасно осознавал, что сопротивление обойдется мне намного дороже,
но я не учел простого психологического фактора. Фактор этот заключается в том,
что позволив отморозку унизить себя однажды, он непременно захочет повторить
это при следующем удобном случае. Мне же попавшийся отморозок был настолько
наглым, что решил не откладывать такую возможность на следующий раз.
- Девочку еще твою поцелую и
отпущу вас, - оскалился он в каком-то безумии, - понравилась она мне, можно
сказать, влюбился.
- Не трогай ее, - злобно
выговорил я, но, по-видимому, не произвел на него должного впечатления.
- Я тебя, Рекса, сейчас положу, - прошипел он сквозь зубы, а
его глаза налились кровью. Он сдавил скулы так, что его озлобленное лицо
покрылось морщинами, а из ноздрей повалил пар, как у загнанного плетью коня. Он
сжал кулак и прыгнул на меня, со всего размаху обрушив удар этого костлявого кулака мне в
челюсть. Казалось, что время замерло в тот момент, когда его конечность
в воздухе рисовала дугу, упиравшуюся в мое лицо. Но так же замерло и мое тело.
Я прекрасно осознавал, что в меня летит кулак и понимал, что надо попробовать
уклониться. Однако, мышцы не слушались. Страх сковал мое сознание, страх поверг
мое тело в ступор. Я словно безмозглый оловянный солдатик принял удар, даже не
попытавшись закрыть лицо руками.
Раздался хлопок, после которого я почувствовал, как зубы хрустнули у
меня во рту, а из треснувшей губы потекла кровь. Как вы думаете я почувствовал
боль? Никакой боли! Губы пекли, лицо начало гореть, челюсть стала какой-то
деревянной, словно после вколотого укола в десну у дантиста на приеме, но даже
малейшего признака боли я не почувствовал.
Только страх, сковывающий сознание. Этот страх, видимо, струился из моих глаз,
и нападающий это чувствовал всей своей кожей, как хищник, настигающий
жертву.
Когда древние римляне набирали
среди юношей солдат в свои легионы, то они проводили испытание страхом. Чувство
страха присуще каждому человеку, но реакция сознания на источник испуга
выражается в двух главных рефлекторных действиях. Одно из них заставляет, как
говорится в народе, сердце падать в пятки. При этом лицо человека становится бледным,
как луна, зрачки расширяются, как у того окуня, который видел издевательство
кита над камбалою, а руки и ноги немеют,
словно загипнотизированные. Страх превращает человека с такой реакцией в
идеальную мишень. Другое же рефлекторное действие выражается в мгновенной
ответной реакции тела на источник испуга. То есть, защищающийся превращается в
нападающего, и уже сам готов всеми возможными способами уничтожить причину
своего страха. У таких людей кровь, опять таки, как говорится в народе, бьет в
виски, лицо багровеет, а мозг дает полную волю рукам и ногам. Именно юношей с
такой взрывной ответной реакцией на источник страха в первую очередь набирали в
римские легионы. Я, к сожалению, относился к другой категории людей, тех, что
превращаются в легкую добычу, в неподвижную мишень.
- Еще что-нибудь вякнешь, я тебя
похороню прямо здесь, - запугивающим тоном крикнул отморозок, затем развернулся
и направился к Полине, а я стоял, как вкопанный. Не знаю, откуда в людском сердце берется
столько ненависти, но еще больше меня удивляет, откуда в голове у некоторых
берется столько глупости, чтоб утверждать следующее: "ударили по одной
щеке - подставь другую". Волка, можно уважать, но любить его за то, что он
на клочки раздирает то, что тебе дорого - невозможно! Но и обратно же, уважать
можно только достойного противника. К отморозкам не может быть ни любви, ни
уважения! Но еще больше презрения должно быть к таким, как я - не способным
защитить свою женщину, позволяющим страху превратить себя в мешок навоза. Человеку не для того были даны руки, чтоб он
свесив их, стоял и смотрел, как издеваются над его близкими.
- Поцелуемся, красотка, -
отморозок подошел к Полине и схватил ее за руку.
- Мразь, - неистово крикнула она
и отвесила ему свободной рукой звонкую пощечину.
- Братан, иди-ка придержи эту
сучку, - отморозок обратился к одному из своих напарников , заламывая руки
Полине. Второй подкрался сзади к девушке и обхватил ее своими клешнями, таким
образом, позволив первому отпустить ее руки и взяться за более пикантные части
женского тела.
Какой же взгляд презрения кинула
она мне в лицо в тот момент. Я горел в том взгляде, словно на костре
инквизиции. По ее щеке покатилась слеза глубочайшего разочарования. Мне кажется
ей было не столько противно то, что ее лапают двое грязных животных, сколько
то, что она позволяла раньше делать это такому слизняку, как я. В тех глазах я
уже не слышал небесной симфонии, я слышал отпевание усопшего. Именно в тот
момент я умер для неё не только как парень, а в общем, как человек. Вместе со
мной умерла та частичка ее души, которая верила в романтику, в любовь, в
счастье, в людей.
В этот миг я увидел проходящего
мимо мужчину, засунувшего руки в карманы и поджавшего шею так, что подбородок
уперся в грудь, а взгляд полировал его ботинки.
- Помогите, - крикнул я, и в тот
же момент получил мощнейший удар в затылок от третьего отморозка, стоявшего
рядом со мной. Затем он подножкой повалил меня на землю и начал бить ногами.
Вот тут я уже почувствовал боль, но эта была не физическая боль. Эта была
какая-то мировая боль за человека, как такового. За того человека, который, оцепенев от
страха, беспомощно наблюдает за тем, как издеваются над его девушкой. За того
человека, который засунув руки в карманы, а голову в штаны, поспешно удаляется
с места преступления, делая вид, что не замечает ничего. За того человека,
который, выглянув в окошко на мой крик, аккуратно задергивает шторку и делает
громче телевизор. Что с нами произошло? Мы же стали хуже этих отморозков.
Жалкие трусы...
Последнее, что смог увидеть я,
перед тем как потерять сознание - это то, как дубинка разлетелась о голову
главного из подонков, и он шлепнулся о землю, словно упавший мешок с цементом.
Дальше пулеметная очередь кулаков повалила с ног второго мерзавца. То ли мне
показалось в бреду, то ли это был Руслан? Представляете, тот Руслан, который
постоянно издевался надо мной. Каким образом он оказался в этом дворе по
соседству от нашего? Почему решил помочь? Ведь, я же считал его таким же тупым
животным. Вон оно как бывает в жизни. Я ничего не понимал. Мне становилось
страшно от понимания того, каким ничтожеством я оказался. Я окончательно
потерял сознание.
Комментариев нет:
Отправить комментарий