Роман "Дневник страха", стр. 10 - 14

II.

Наша совместная поездка в монастырь состоялась ровно за десять месяцев до того рокового дня, о котором я начал повествовать. Была поздняя весна, и цветущий май уже успел принять волшебный посох в свои руки. Организовалась поездка совершенно спонтанным образом. В один из обыкновенных пятничных вечеров мы у Полины дома пили душистый травяной чай, и никак не могли придумать, какими интересными событиями наполнить свой субботний день. Вот тут то и выступила с оригинальным предложением мама Полины. Она рассказала о хороших друзьях семьи, которые собирались завтра совершить паломничество в Кулевчанский монастырь. Муж с женой планировали ехать на личном автомобиле и приглашали родителей Полины, но те в силу своих атеистических убеждений не захотели погружаться в мистический мир суеверий. Однако, нам студентам возможность попутешествовать и побывать в монастыре показалась довольно привлекательной, и мы, не раздумывая, попросили маму Полины созвониться с давней подругой. Вопрос был решен с такой легкостью, будто мы своим желанием поехать с ними доставили этим православным людям больше удовольствия, чем они нам своим согласием.

Внедорожник японского автомобильного концерна уверенно преодолевал километры Одесской трассы, которая, впрочем, с недавних пор была приведена в порядок, и свежее асфальтированное покрытие не позволяло чувствовать  дискомфорт автомобилистам. Загородные пейзажи не баловали глаз разнообразием. Бесконечно тянущиеся зеленые поля вдоль дороги, край которых сливался с синевой горизонта, напоминали классическую заставку Windows на мониторе компьютера. Видимо, особую, не естественную яркость траве, которая так и пылала зеленью, придавали лучи солнца, преломляющиеся через тонированные стекла автомобиля. Через два часа пути мы добрались до Молдавской границы. Удивительно, но для того, чтоб попасть в самую юго-западную часть нашей страны, надо преодолеть небольшой участок Молдовы. Нет, можно конечно и не покидать территории Украины, но тогда нужно иметь такой же автомобиль, какой был у Фантомаса, чтоб пересечь на нем Днестровский лиман.

Это был самый великолепный таможенный контроль, который мне доводилось проходить. Дядя Толя, сидящий за рулем, лишь приспустил окно автомобиля и поздоровался с загорелым парнем в синем берете.

- Сколько в машине людей? - спросил таможенник.

- Нас четверо, - мгновенно ответил дядя Толя и получил небольшой талон, с номером автомобиля и временем въезда на территорию Молдовы. В этом заключалась вся процедура прохождения таможенного контроля. "Так бы в Евросоюз ездить": - помечтал я про себя.

Несколько километров нам надо было проехать по территории Молдавской республики, но эта небольшая дистанция была достаточно живописной. Плавни Днестра с обеих сторон подходили практически к самой трассе. Из-за их мелководья, они больше походили не на водоем, а на поля из камышей, которые в некоторых местах разрезают узкие речушки и озера. В этих озерах стоят длинноногие цапли, томным взглядом рассматривающие проезжающие автомобили, а по речушкам плавают белоснежные пеликаны, выискивая добычу, которую можно было бы захлопнуть в своих огромных ковшах.

 На отрезке от Белгород-Днестровского до Кулевча дядя Толя, наверное, радовался тому, что был владельцем внедорожника, так как ехать по полевой дороге было менее опаснее, чем по асфальтированной. Асфальтированная дорога - это не совсем удачное название для того покрытия, которое предназначалось для автомобилей, направляющихся в Кулевчу. Более удачное - "густо-усеянная глубоко-ямная дорога", сокращенно ГГД.

Три часа дороги и мы оказались на месте, как раз успев к самому началу службы, которая начиналась ровно в полдень. Под золотым куполом храма собралось столько народу, что когда рядом стоящие люди крестились, они невольно толкали тебя своими плечами. Справедливости ради, следует уточнить, что энергетика в этом месте была сильная, и при желании можно было почувствовать волну благодати, спускающуюся из-под  центра купола. Кроме того, батюшка, читающий псалмы, обладал очень проникновенным голосом, который хотелось слушать и которому хотелось верить. Внешне он был похож на мага Гендольфа из "Властелина колец". Когда же он настаивал на том, чтоб все люди, собравшиеся в храме, подпевали хору церковнослужителей, мы с Полиной решили не стесняться и завывали, несмотря на то, что не знали слов. Однако, гласные буквы большинства слов припева ограничивались буквами: "А" и "О". Поэтому подпевать было просто, и кроме того приятно. Мне, вовсе, кажется, что для психологического здоровья человека надо не только стараться периодически петь, но и танцевать.

Закончив с пением, батюшка принялся читать проповеди. И начало было гениальным, так как он объяснял прихожанам то, что ходить на службу и придерживаться церковных ритуалов, еще не означает - верить и служить Господу. Ибо силком можно притащить свое тело в храм и, оставив его на службе, мыслями бродить непонятно где. В общем, развивая данную мысль в логическую цепочку, мы бы пришли к тому, что Бог должен быть в сердце у человека, а не выглядывать из-за мираточащих икон святого храма. Но как обычно происходит в нашей стране, человек начинает - за здравие, а заканчивает - за упокой. Так и батюшка, перешел дальше на запугивание адским огнём неверных. И если бы его категорические высказывания попали на совет философов, то разнесли бы мудрецы теоретические наработки серого Гендольфа из Кулевчи в пух и прах. Больше всего от батюшки досталось, как всегда, женщинам, этим грешницам, из-за слабости (к порокам) которых лишилось человечество рая. И дальше к расстрелу были приговорены, даже, те женщины, чьи сердца были чисты, как слеза ребенка, но грех их был в том, что посмели бесстыжие надеть брюки, вместо юбок. Тут позволю себе заметить, что голливудский Оби ван Кенноби раньше батюшки познал одну простую, но великую, истину: "Только Ситхи всё возводят в абсолют!"

К сожалению, дослушать мне проповеди старца не удалось, так как Полина вцепилась в мою руку и потащила меня к выходу, протискиваясь между десятками людей, смирено склонившими головы. Наконец-то мы выбрались на свежий воздух.

- Не могу слушать такие глупости! - вспылила она, спускаясь со ступенек храма.

- Это задело твою женскую гордость? - моё мужское самолюбие укололо ее.

- При чем здесь это? - обернулась Полина, склонив голову на бок и нахмурив брови. - Просто, я не понимаю, сколько еще столетий будут существовать такие дикие предрассудки. Миллионы людей погибли по воле служителей псевдо-господа. Когда-то инквизиция сжигала на кострах всех тех, кто угрожал власти церкви. Даже, Христа распяли хранители власти божьей на земле. Явился бы он сейчас, непременно потребовали бы фарисеи того же. А как по-другому? Ведь, он бы проповедовал любовь ко всем, независимо от того к какому патриархату ты принадлежишь. 

- С тобой трудно поспорить, - улыбнулся я и обнял девушку, которая мгновенно  вспыхнула, как искра, от такой несправедливости. - Пойдем на скамеечку, - указал я пальцем на зеленую лужайку за храмом, окруженную маленькими елями.

- Меня удивляет количество наивных людей, верящих во всякого рода мистицизм.

- Ты прям словами Шопенгауэра заговорила, - я, как обычно, решил блеснуть своими философскими познаниями. - Неспособность некоторых видеть причину приводит к неверному толкованию следствия, а нежелание развивать разум, делает сознание ограниченным.

- Каким боком тут твой Шопенгауэр? - Полина иронически покачала головой. -  Мы живем в век науки, когда образование доступно каждому, когда достаточно просто включить компьютер, и получить ту информацию, ради которой когда-то приходилось бедняге Ломоносову пешком идти из Холмогора в Москву. Неужели в век интернета и генной инженерии можно слепо верить в такие предрассудки?

- Дело же не только в научном прогрессе и доступности информации, - мы уже сели на скамейку, рассматривая клумбу с фиолетовыми и желтыми цветами, над которыми кружились пчелки. - Даже если отбросить нежелание некоторых заниматься самообразованием. Основная причина веры не в уровне развития интеллекта.

- В чем же ещё?

- Вот в этом, - кивнул я в сторону инвалидной коляски, стоявшей у храма, на которой сидел парализованный мальчик.

- Я не понимаю, - ее широкие глаза вопросительно посмотрели на меня.

- Пойди, скажи ему, что Бога нет, что он просто случайность природы. Нелепая ошибка генетического кода, которая сделала его калекой. И что, проведя всю свою жизнь в инвалидном кресле, он просто умрет и не станет ничем другим. У него не будет второго шанса: ни рая, в котором он будет обласкан любовью и светом, встретит вечных друзей, ни переселения души в другое тело, в котором он сможет испытать силу движения, чувство свободы, которой он сейчас не знает. Он узник этой коляски, доставшейся ему просто потому, что так выпали кости. «Просто случайность, извини, малыш, но такова правда». Пойди, отними у него надежду.

- Перестань, - обиженно произнесла Полина, а ее глаза наполнились слезами. Какая же, все-таки, она была эмоциональная, по-женски чувствительная. Иногда, философы, придумывающие разные теории, забывают про то, что мы - люди, что мы не сможем выполнять определенные программы, как бездушные, четко-налаженные механизмы.

- Дело не только в нем, - я тяжело вздохнул. - Мы все не хотим быть случайными вспышками, которые так быстро угаснут. Вера - неотъемлемая черта человека. Кроме того,  нам нужен определенный смысл своего существования.

- Зачем? Разве нельзя просто наслаждаться жизнью?

- Как эпикурейцы? - легкая улыбка скользнула по моим губам.

- Да, как эпикурейцы, - кивнула она и улыбнулась в ответ. - Надо просто жить и радоваться. Посмотри на эту красоту, - с белого цветка у наших ног в небо метнулась большая бабочка, порхая такими же белыми, как лепестки цветка, крыльями.       

Интересно, мог бы испытать такие же эмоции тот мальчик-инвалид, наблюдая за бабочкой, которая так свободна в своем полете?

Вскоре, мы уже возвращались домой, тем же маршрутом, через Молдову. С собою я увозил какое-то двоякое чувство: я совсем не верил церкви, но я понимал, насколько она необходима. И я не хотел, чтоб у того мальчика-инвалида кто-то бы осмелился забрать веру. Какая бы причина не нашлась. Только "Ситхи" всё возводят в абсолют!