ВОСКРЕСЕНИЕ

Ну что ж, друзья, вот мы и добрались до последнего романа Льва Николаевича. «Воскресение» написано великолепно: простота и строгость художественной формы, и в то же время, ненавязчивое, но поучительное и глубоко проникающее в сознание, духовное наставление.

Читая роман, я испытывал душевную  благодать. Однако, не все главы (далеко не все) вызывали подобное чувство. Если  многочисленные мысли автора свести к двум фундаментальным идеям, то можно их сформулировать так:

1) Духовное возрождение человека (потому-то и название «Воскресение). И как потрясающе описывает Толстой процесс этого внутреннего перерождения (это надо читать, поверьте!!!). Более того, в романе воскресает ни один Нехлюдов, а еще и Катюша Маслова. И накал ее процесса внутренней борьбы куда горячее. Одно дело – понять, что ты не прав и отказаться от неправильного образа жизни, как это сделал Нехлюдов, а совсем другое дело, более сложное (во всяком случае, для меня) – сначала простить человека, который обманул тебя и унизил, потом простить себя, за то, что превратила свою жизнь в «ночной кошмар», и, наконец, поверить в то, что ты можешь быть «чистой», несмотря на то, что довелось посидеть в «помойной яме», как это сделала Маслова. И когда с человеком происходит такое внутреннее перерождение (воскресение), тогда в нем просыпается искреннее стремление к самопожертвованию ради блага ближнего. Вот этот процесс, начинающийся от признания своей вины и заканчивающийся возвращением любви в сердце, очень детально описывает Лев Николаевич.

2) Неправильное устройство общества (социально-политическое), которое  посягает на свободу простого человека из народа. Толстой поднимает ряд  социальных вопросов: о государстве, церкви, суде, карательной системе, земельной собственности, роли реакционной военщины. Он встает на защиту угнетенных крестьян и рабочих и доказывает несправедливость такого угнетения. Несправедливость же эта кроется в том, что угнетающие (государственная власть и дворяне, имеющие ту же власть и состояние, которое не зарабатывалось своим трудом) находятся на более низкой ступени духовного развития, нежели простой народ. Корень же всех бед (по мнению автора) кроется в том, что человек когда-то решил, что он имеет право судить и наказывать другого человека.

Вот именно эта вторая идея (попытаться донести ошибочное устройство общества и поменять его) читалась мною в романе «Воскресение» без особого интереса. Тут, опять же, двойственность чувства. С одной стороны, меня очень увлекают этакие рассуждения о социально-экономическом строении общества. Но в романе я их воспринимал, как сухую историю. Особенно, они высыхали на фоне первой (основной) идеи о духовном перерождении человека. Кроме того, период (описываемый Толстым) далек от нашей сегодняшней жизни (120 лет все-таки прошло. Наш народ уже 2 раза успел общественную формацию поменять, при этом кардинально поменять. Из одной крайности – в другую). Но вот, например, современники Льва Николаевича, думаю, воспринимали это совсем по-другому, и для них, как раз, вторая идея о социально неравенстве была главенствующей в романе. Недаром ровно через семь лет после смерти Толстого держава утонула в Великой октябрьской революции.

Сам же вождь революции считал Толстого величайшим писателем, сумевшим так подробно и внятно объяснить простому народу его рабское положение. В. И. Ленин писал,  что Лев Толстой обрушился на все современные ему государственные, церковные, общественные, экономические порядки, основанные на порабощении масс, на нищете их, на разорении крестьян и мелких хозяев вообще, на насилии и лицемерии, которые сверху донизу пропитывают всю современную жизнь. В этой страстной критике Толстого звучал гневный голос трудового крестьянства.

В данной статье я не собираюсь анализировать влияние Толстого на формирование революционных идей. Скажу, лишь, что когда Толстой писал «Воскресение» - это был уже не тот граф Толстой, которого все знали и любили, как социального романиста. Это был человек, самолично испытавший духовное перерождение. Это уже был человек, который Анну Каренину никогда бы не кинул под поезд (как это он сделал раньше), не говоря уже о призыве к революции. Однако, каждый понимает в меру своих возможностей (как умственных, так и духовных). Поэтому читая одну и ту же книгу, один человек извлекает из нее  необходимость общественной революции, а другой – необходимость личностной революции, безобидной для окружающих.

Давайте вернемся к первой идее, которая увлекала меня и заставляла переживать за героев на протяжении всего романа. Если бы не было этой идеи, к примеру, а Лев Толстой создавал бы данный сюжет только для изложения своего видения социального устройства общества и осуждения такового устройства, то я бы с большим трудом дочитал такую книгу до конца. Порой так и хотелось перелистывать некоторые страницы, чтобы поскорей добраться до внутренних диалогов (с самим собой) Нехлюдова или Масловой, или до их общих бесед .

Хотелось бы поделиться еще одним своим чувством от прочтения данного романа. Вот если бы из него убрали всю социально-политическую полемику  и оставили только историю Нехлюдова и Масловой с их переживаниями и духовной эволюцией, а также закрасили на обложке имя автора написавшего такой роман, и спросили бы меня: «Чье это произведение?». То знаете, кому бы я его присвоил? Ну, конечно же, моему «любимому» Федору Михайловичу.

Как-то я перечитывал записки современников о Достоевском, и кто-то (не помню, кто именно) комментируя роман «Братья Карамазовы» писал, что даже «всеми восхваляемый Толстой» держит эту книгу всегда под рукой, считая ее  лучшим прообразом «истинного искусства». Следует заметить, что Лев Николаевич пользовался гораздо большей популярностью, чем Достоевский. Его романы вызывали ажиотаж по всему миру. Он получал массу писем с отзывами из Америки и Британии, в которых, представляете, иностранцы благодарили его за  правдоподобность характеров и за то, что его герои похожи на них самих. Правда, связанна эта популярность была с творчеством «докризисного периода», а именно с «Карениной» и «Войной и миром», от которых, впоследствии, сам Толстой отрекся, сказав, что данные книги не могут отвечать требованиям искусства, что данные книги писались им с целью потешить свое самолюбие и гордость.

Несомненно, творчество Достоевского сыграло важную роль в духовном перерождении Толстого. Образы Нехлюдова и Масловой – это «по-своему» осмысленные и доработанные образы Раскольникова и Сонечки. А один из выводов, к которым приходит Нехлюдов на последних страницах романа, звучит так:

«Случилось то, что мысль, представлявшаяся ему сначала как странность, как парадокс, даже шутка, всё чаще и чаще находя себе подтверждение в жизни, вдруг предстала ему как самая простая, несомненная истина. Так выяснилась ему теперь мысль о том, что единственное и несомненное средство спасения от того ужасного зла, от которого страдают люди, состояло только в том, чтобы люди признавали себя виноватыми перед богом и потому неспособными ни наказывать, ни исправлять других людей».

Этой виной Леша Карамазов мучил себя всю свою жизнь. 

Не хотелось бы сейчас углубляться в тему «вины перед  Богом», так как это может получиться огромнейшая дискуссия, на которую у меня не хватит ни слов, ни терпения. Но, друзья, не делайте выводов о Боге Толстого, хорошо не зная его посткризисного творчества. У Толстого свое понимание Бога и веры! К примеру, согласно пониманию Льва Николаевича, Иисус – был не Богом, рожденным в человеческом теле, а человеком, познавшим Бога! И это только одна из оригинальных идей, которых у Толстого множество.

Вы можете мне сказать, что это не оригинально. Но не забывайте про разницу в историческом периоде (прошло полтора столетия). Скажу вам, по секрету, что множество сегодняшних модных русских идей (к примеру, о прогностическом символизме творчества Пушкина; о том, каким было православие до христианства; о силе любви; о том, что уважение к человеческой личности должно быть выше любых культурных, религиозных, национальных  и моральных норм; и множество других) позаимствованы у этих двух великих литераторов. 

В общем, прочитал я роман "Воскресение" с огромным удовольствием и поставил его к себе на полочку, испытывая искреннее уважение к автору. Это - одна из тех книг, которую непременно захочется со временем перечитать.