Наполнившая сознание боль сверкнула в
глазах, затопленных кристальной грустью. В воздухе повисла минута молчания.
Бабушка замерла, так до конца и не свернув в треугольный конвертик очередной
блин на своей тарелке. Старик же прислонил ладони к чашке с горячим чаем. Он
хотел вобрать как можно больше теплоты в свое тело, которая, видимо, должна
была по закону преобразования согреть его речь, сделать его слова такими же
теплыми.
- Ты знаешь, я в детстве любил
играть в хоккей. Мои родители родились в селе Михайловском, в Ярославской
области. Уже после войны отца направили в Украину на строительство глиноземного
завода. Но детство мое прошло в Михайловском на берегу Черёмухи. Помню, летом
мы любили прыгать в реку с тарзанки. Подвязывали канат к ветке какого-нибудь
высокого дерева, покорно склонившего свои кроны над самой водой. Здорово было,
несмотря на то, что падение в воду бывало довольно болезненным, когда не
успевал как следует сгруппироваться, потеряв координацию в полете, - Сергей
Владимирович с умилением улыбнулся, всматриваясь в пиалу с клубничным вареньем.
Нет, он не пытался разглядеть в нем разваренные ягоды, он пытался отыскать
где-то в самой гуще этого багряного джема свои детские воспоминания. Те
воспоминания, которые живут в сердце каждого из нас. Воспоминания о наборе
оловянных солдатиков, который нашел под кроватью в день своего рождения. Об
играх на раздевание в садике во время сонного часа, где впервые в жизни увидел,
чем девочка отличается от мальчика, но пока еще не понял - почему и для чего
так решила природа. О костюме зайца, в котором подрался с медведем, при этом
завалив искусственную серебренную елочку и помяв разноцветные игрушки, слава
Богу сделанные из картона. Странно, что драку начал медведь,
разбив при этом тебе нос, но стоял в углу до самого вечера почему-то ты,
обиженный не только на косолапого, но и на воспитательницу, его мать по
совместительству, на своих родителей за дурацкий костюм зайца и на самого себя
за то, что не хватило сил разбить нос медведю.
О том, как однажды объелся торта и конфет, а потом валялся, постанывая
от боли, на кровати, тщетно уверяя себя, что такое больше не повторится. О том,
как впервые ходил на катере с дедом на рыбалку, при этом вытащив из реки не
большого усатого сома, или зубатого судака, как планировал, а чей-то
заржавевший спиннинг. О том, как вызывал пиковую даму в полнолуние в пионерском
лагере, а потом, той же ночью, ложился спать, с головой укрывшись одеялом, чтоб
ненароком эта дама не унесла твою драгоценную голову. В общем, горы розовых
воспоминаний хранятся в нашей памяти. Вот и Сергей Владимирович решил
поделиться таковыми. - А зимой река замерзала, и мы, похватав клюшки и коньки,
мчались к ней, чтобы устроить свои ледовые сражения. Как раз в шестьдесят пятом
году наша сборная третий раз подряд стала чемпионом мира. Я тебе скажу, что
шестидесятые и семидесятые годы - это золотые годы советского хоккея, его
триумфальный мировой марш. Как мы тогда восхищались нашими чемпионами. Каждый
из нас, сопливых мальчуганов, хотел быть похожим сначала на Ионова, Старшинова,
Майорова, а позже - на Михайлова, Петрова и Харламова. - Старик, уже не скрывая
улыбки, мечтательно закрыл глаза, подняв перед собою чайную ложку. Он, скорее
всего, вспомнил, как ликующе вскидывал над своей когда-то юной головой клюшку,
забивая в ворота противника очередную шайбу. - Так вот именно в шестьдесят
пятом со мной произошел случай, навсегда оставивший глубокий след в моей жизни.
Случай, который изменил, я думаю, судьбу многих мальчишек, которые играли в тот
солнечный день на реке. Уже начинался март, но лед по-прежнему стоял и был
достаточно прочным. Как обычно мы играли в хоккей, разделившись на две команды.
Каждому из играющих было не больше пятнадцати лет. Самому мне буквально на днях
исполнилось четырнадцать. Зрителей было не много, все в основном
малыши-первоклассники. Среди них была одна очень бойкая девчонка, всегда ходила
вместе с мальчишками, не нравилось ей играть в куклы да прыгать над резиночкой.
Звали ее Иришкой. Очень редко наши игры посещал паренек по прозвищу
"компот", но в тот день он пришел. Мы его так прозвали, потому что он
был трусом. В нашей уличной речи частенько проскакивало такое выражение:
"не ссы в компот", это выражение чаще всего адресовалось ему. Поэтому
прозвище "компот" надежно закрепилось за ним. Трусливый паренек был
моим одноклассником. Он всегда был предметом насмешек и различных подстав.
Сверстники открыто издевались над ним, в том числе и я. Странное казалось бы
дело, но дети порой бывают очень жестокими, даже, не осознавая того. Компот по
своей природе был худощавым мальчиком. Весь такой щупленький и чахленький. Сам
рыжий, да еще и лицо в золотой россыпи веснушек. У нас он кроме улыбок и
сочувствия не вызывал никаких других эмоций. Тем более все ребята из моей
компании были крепкими, мощными бычками. Мы все тренировались, мечтали быть
хоккеистами, а настоящий хоккеист, ты сам должен понимать, какой это мужчина.
Мне кажется, он хотел как-то тоже начать вместе с нами тренироваться, но мы ему
не дали. Нет, ему никто не запрещал. Просто он однажды пришел к нам на
спортивную площадку и решил тоже попробовать поднять штангу, подтянуться на
перекладине. У него не получалось, а мы вместо того, чтоб поддержать его,
устроили очередное издевательство. Кто-то рассказывал анекдоты о
рыжих-конопатых, кто-то высмеивал его слабые руки, которые были тоньше
девчачьих, кто-то просто рыготал, глядя ему в глаза. В общем, как обычно он
стал для всех нас этаким козлом отпущения, клоуном, над которым необходимо
потешиться. Он ушел и больше не пытался влезть в нашу спортивную компанию. -
Сергей Владимирович на секунду умолк. От волнения он толи сделал беззвучный
вдох, толи проглотил слюну. Его кадык при этом дрогнул. Было видно, как глаза
старика наполнились печалью. - Ты знаешь, в тот день он пришел на реку,
смотреть, как мы играем. Я не знаю, как он к нам относился, но думаю, он нас не
презирал. Да, не любил, но и не презирал. Он был очень кротким и спокойным
мальчиком. Когда над ним смеялись, или отвешивали ему подзатыльник, он просто,
молча, уходил. Иногда, конечно, его терпение лопалось, и он убегал, крича, что
мы все уроды. Но это было редко, очень редко, принимая во внимание то
бесчисленное количество раз, когда мы над ним издевались... Мы играли до семи
заброшенных шайб в одни ворота. Счёт был: шесть-четыре в пользу моей команды. Я
забросил седьмую шайбу. Это был грандиозный удар. До ворот было метров девять,
а защитник оставался всего лишь один. Это была контратака. Я не стал
дожидаться, пока докачусь до защитника, и мощным плечевым ударом кинул шайбу в
воздух. Бросок вышел сильным и прицельным. Он пулей пронзил девятку ворот.
Шайба, не застряв на удивление в сетке, еще метров двадцать пролетела за
воротами, и такое же расстояние прокатилась по льду. Мы, уставшие от двух часов
игры, присели на льду. Мы знали, что шайбу принесет кто-то из первоклашек. Они
обычно с большим наслаждением бегали за нашей шайбой, для них это был своего
рода подвиг. На этот раз побежала Иришка. Она практически добралась до неё,
оставалось каких-нибудь три шага, но в этот самый момент она ушла под лёд.
Провалилась будто тяжелый якорь, даже, не успев крикнуть. Мы же все оторопели
на несколько секунд. Кто-то просто растерялся, кто-то испугался. Все были
поражены каким-то гипнозом, который длился несколько секунд. - Сергей
Владимирович, вновь, сделал паузу, пристально смотря в мои глаза. Он выпустил
из рук чайную ложку, и она, упав на пол, издала траурный звон, отразившийся в
нашем сознании мольбой о помощи утопающей девочки.
- А ты знаешь, что такое
несколько секунд для утопающего в ледяной воде человека? - шепотом спросил
седой старик и, не дожидаясь ответа на свой риторический вопрос, продолжил: - Я
понял, что надо действовать, когда "компот", кстати, его звали Димой,
уже был в пяти метрах от места провала. Он один, почему-то, не пришел в
оцепенение, и мгновенно бросился на помощь. Там была рыбацкая лунка. Она за
ночь схватилась небольшой корочкой, которую присыпало белым снежком. Когда я
добежал до лунки, Дима уже упал в воду вместе с ней, так как, вытаскивая ее,
бултыхающуюся в проруби, сам поскользнулся и полетел вниз. Однако, не
растерялся и постарался вытолкнуть хрупкую девочку обратно на лед. Я уверенно
схватил ее за обе руки и вытащил Иришку, а кто-то следом поспевший за мной
сунул клюшку рыжему парнишке. Мы все посбрасывали свои куртки и, закутав в них
посиневших бедняг, поспешили в село... Они оба простудились не на шутку. Неделю
лежали с температурой под сорок один. Вот только беда в том, что через месяц
Димка умер от воспаления лёгких. - Сергей Владимирович шмыгнул круглым, как
картошка, носом, и с предельной грустью посмотрел на белоснежную скатерть,
которая, может быть, своей снежной белизной делала его воспоминания более
реалистичными. Ведь, он, в отличие от нас с бабушкой, тогда в панике бежал по,
присыпанному снегом, льду, сверкающему в лучах солнца. Хотя, бабушка и не была
свидетелем той трагедии, но расчувствовалась она сильно и плакала, не стесняясь
своих слёз, вытирая лицо красным фартуком, что был на ней. Старик продолжил: -
Сейчас у Иришки уже трое детей, каждый из которых имеет свою семью. Прошло
больше сорока пяти лет, а она по-прежнему каждый год летает в Михайловское на
могилку к Димке, который в тот зимний день, не задумываясь о последствиях для
себя, подарил ей жизнь... После того случая из нашей спортивной компании больше
никто не смеялся над слабыми парнишками, типа Димки. Мы принимали всех в свои
ряды, даже первоклассников, заботясь о них и пытаясь давать им наставления. Пытаясь
стать каждому за старшего брата.
- Що ж ми за люди таки? Докы бида
не настигне, не розумиемо ничого! - расстроившись, произнесла бабушка, и,
вытерев слезы с лица, встала из-за стола. - Пиду, ще чаю поставлю.
- Так почему же, Гоша, этот
трусишка, который никогда не мог постоять за себя кинулся на помощь, в то время
как мы, храбрые и сильные парни, растерялись?
- Не знаю, - грустно произнес я,
спрятав взгляд в скатерть.
- Зато я знаю, Гоша. В каждом
человеке есть искра, порой она совсем угасает, чаще мгновениями, лишь, блекло
сверкает, и совсем редко она превращается в пламя, которое греет теплом других,
и даёт им надежду. В Димке была такая искра, несмотря на его трусость. И он
сумел разжечь ее в пламя. Мало того, он зажег искры в душе каждого из нас, кто
находился тогда на реке. Все стали очень хорошими людьми, ты, даже, не
представляешь насколько хорошими.
- Почему же сейчас так мало
людей, искра которых готова вспыхнуть пламенем?
- Это твое мнение. Я же думаю,
что таких людей очень много, им просто нужен пример подобной вспышки. Слишком
активно, нас заставляют поверить в то, что каждый сам за себя, что каждый сам
по себе. Но это не так. Зажги свою искру, преврати ее в пламя и поделись теплом
с другими. И ты увидишь, как сотни костров вспыхнут рядом с тобой, согревая
тебя своим теплом, защищая тебя от недоброжелателей. Вот такому огненному
обществу будут не страшны никакие угрозы.
Так закончилась наша беседа. Мы
допивали чай, молча. Именно тогда я для себя решил, что должен вернуться в
город. В этом заброшенном посёлке, где осталась сотня стариков, моя искра не
была так нужна, как в городе, где
угасающие люди пытались сделать такими же тех, кто еще не утратил возможность
зажечь внутри себя пламя. Я решил, что должен встать на защиту слабых, должен
подать руку объединения сильным. Теперь я узнал цель своей жизни, понял свое
предназначение. "Огненное общество", как выразился Сергей
Владимирович, - вот мой ориентир. Кстати, мудрый старик догадался о моем
желании. Не знаю, как у него это получилось. На следующий день он сказал мне:
"Скажешь, когда надумаешь собираться, я отвезу тебя!"
Комментариев нет:
Отправить комментарий