Роман "Дневник страха", стр. 75 - 78

IV.

Не часто мне доводилось наблюдать такую резкую перемену погоды. Несмотря на то, что время приближалось к шести часам вечера, на улице стоял полумрак. Всё небо было затянуто темно-синими тучами, которые в определенных местах переходили в черный цвет. Казалось, что вдалеке контуры этих чернильных клякс особенно выделялись, будто, какая-то глубинная подсветка внутри них придавала линиям четкое очертание. Абсолютная тишина сковала пространство двора, даже, животные перестали на мгновение издавать звуки. На деревьях неподвижно висели листья. Это было именно то мгновенье мертвого затишья, после которого начинается ужасная буря. И в этот миг темно-синее покрывало над головой вспыхнуло ярким светом, я успел дойти до боковой калитки забора, что вела к зеленому лугу, который охраняла лесополоса, перед тем как небеса содрогнулись в раскатах грома. Упавший на землю грохот эхом отбился не только в строениях, стоящих за моей спиной, но и во всех конечностях моего тела. Неожиданный порыв ветра пригнул кусты к земле, а мне в лицо бросил жменю песка, заставив прищурить глаза.

- Чого ты там забув? - донесся крик бабушки. - Заходь до хаты, зараз будэ вэлыка злыва! - махнула она рукой и скрылась в помещении.

Я отвернулся от луга и уже собирался направиться к дверям дома, но в это время увидел открывшуюся соседскую калитку, из которой показался профиль Сергея Владимировича. Старик, как всегда не спеша, вышел на улицу и медленным шагом направился в сторону лесопосадки. Слепящий блеск вновь заполнил собой пространство, а спустя какое-то время гром обрушился где-то в черте леса. Но в этот раз он был не одинок, вместе с ним за компанию на землю посыпались огромные капли воды. Дождь заливал всё, ухудшая видимость на далекие хижины. Ливень был до такой степени сильным, что удары капель доставляли телу легкую боль. Одежда мгновенно промокла насквозь и прилипла к телу так,  что порывы сильного ветра уже  не могли оторвать её.

Сергей Владимирович остановился посреди луга, где-то в семистах метрах от нашей улицы, примерно такое же расстояние пролегало от него до лесополосы. Он расправил руки в стороны, обратив раскрытые ладони к небу и замер в таком положении. Мне захотелось тоже встать рядом с ним. Не только потому, что было интересно узнать причину такого его поведения, но, в большей степени, потому, что я хотел тоже бросить вызов стихии.  

- Добрый вечер! - крикнул я, поравнявшись с ним.

- Вечер добрый! - откликнулся он на мое приветствие, не меняя позы тела и не поворачивая ко мне промокшую голову. Однако, легкая улыбка, осветившая его лицо, говорила о том, что его не отягощало мое присутствие. - Как погодка, нравится?

- Никогда бы не подумал раньше, что захочу в такую неистовую грозу оказаться в самом эпицентре событий. Я любил дождь только при условии, что он за окном, а я нахожусь в теплом и безопасном месте.

- Но разве можно себя в таком месте почувствовать живым? - он задал странный вопрос.

- Не знаю, - ответил я, пытаясь говорить очень громко, так как шум дождя, ветра и грома то и дело пытались перекричать меня.

- Ты знаешь, а мне помогает, - не успел он окончить предложение, как огромнейшая молния сверкнула над верхушками сосен, казалось, что ей не хватило какого-то метра, чтоб дотянуться до деревьев. Леденящее душу зрелище, особенно когда ты находишься в открытом поле, и следующий бросок огненного копья, может быть, будет направлен в тебя.

- Ведь, нам просто кажется, что молнии близко, да? - поинтересовался я. - На самом деле они далеко?

- Ты когда увидишь молнию, сосчитай, сколько секунд пройдет до раската грома, - крикнул старик, с блаженством подставляющий свое лицо под удары ливня. Стихия моментально подыграла ему, выбросив над лесом еще одно сверкающее копьё.

- Раз, два, три, - успел отсчитать я до оглушающего раската грома.

- Ну вот, а скорость распространения звука - 342 метра в секунду!

- Значит, она бьёт в километре от нас, - удивленно подытожил я результаты своего вычисления.

- Верно, а ветер дует прямо на нас. Так что еще несколько минут, и наковальня Зевса будет прямо над нами.

- Не страшно? - спросил я с заговорщической улыбкой. Сначала мне вспомнилось поведение маминой собачонки, когда за окном грохотал гром. Она, словно потерявшись, ходила по квартире, окидывая пространство перепуганным взглядом, пока совсем не забиралась под кровать. Затем в голове пролетела мысль о монголах, которые тоже боялись грозы. Видимо, у этого народа такой страх отложился в генной памяти. Не удивительно, ведь в их стране сплошные степи, и давным-давно, когда люди еще не знали законов физики и не умели строить надежные дома, грозы вызывали жуткий страх. Ведь негде было укрыться от них. Но мы-то сейчас тоже не укрывались от стихии.

- Ты знаешь, я мог бы разбиться тогда в самолете, однако этого не произошло. Мог бы попасть под машину, когда в приступе горячки ходил по дорогам, после смерти жены. Но за это все время я не получил даже царапины. Ну, а ты, свалившись с пятого этажа, бегаешь тут здоровый по полям, как ни в чем не бывало. Видимо, пока еще не нужны мы им на небесах, братец! - наконец-то он обратил ко мне свой взгляд и с каким-то умилением посмотрел на меня. Слезы дождя омывали его живое лицо, на котором уже не покоилась тень безразличия и безнадеги.

- Ага, эти небесные метатели копья, наверное, недоумевают, почему мы тут расправив грудь, смело смотрим на летящие в нас огненные дротики, - пошутил я. - Сергей Владимирович, может быть, мы с вами - не нормальные?

- Ты знаешь, смотрю я на эту бурю и думаю о мизерности многих бытовых вопросов, которые забирают у нас большую часть жизни. Ведь, тысячи лет назад жили такие же люди, как мы. Да, у них не было машин, самолетов, телефонов, спутников, ничего не было, но они так же, как и мы, любили, мечтали, надеялись, боялись, ненавидели, восхищались, обманывали или отвечали за свои слова, предавали или рисковали собственной жизнью, ради спасения друга. Понимаешь?

- И что с того? - недоумевая, посмотрел я на Сергея Владимировича.

- Мы словно в каком-то замкнутом круге. Из которого можно выбраться, лишь, победив определенные страхи внутри себя.

- Измени себя - и ты изменишь весь мир, так получается?

- Именно, сначала ищущий истину человек подчиняет эмоции чувствам, а затем чувства - своей воле. Вот такие люди способны изменять мир.

- Значит, моей сутью должна стать воля?

- Не совсем так, - повертел головой старик, - суть - есть любовь, я тебе уже намекал об этом. С возрастом ты поймёшь это в полной мере, пока еще рано. Воля - это как раз акт, не позволяющий твоей сути превратиться во что-нибудь другое, кроме любви.

- Вы прямо философ, как и я!

- До тебя мне еще далеко, - шуточным тоном произнес Сергей Владимирович. Я от души рассмеялся. Ливень по-прежнему обильно поливал нас, не жалея воды. Единственное, что изменилось, молнии уже сверкали за нашими спинами, и гром падал не на лес, а на "хатынку", в которой от грозы укрывалась моя милая бабушка, наверное, пытающаяся словить по телевизору канал с более менее нормальным сигналом. Разумеется, она сидела на отремонтированном кресле, пуф которого больше не проваливался.